первый

господи, как неловко! все тело бросило в жар, щеки загорели так отчаянно, что захотелось во сейчас же опустить лицо в таз с ледяной водой или, по крайне мере, вынырнуть из-под зонта, запрокинуть голову назад, подставляя полыхающее лицо под отрезвляющий дождь. щеки и уши краснели. я скомкано переминался с ноги на ногу, если бы сидел или лежал точно бы начал раздражающе дергать ногой. друзья даже иногда, вспылив, хлопали по ней. неприятно, но помогало собраться и перестать. невротик. сердце стучит. внутри вдруг так тесно и душно стало. и если лицо горело, то в груди вдруг стало необычайно холодно. ладони вспотели. зонт непроизвольно накренился. я спрятал глаза. сначала — в пол, потом — на собственных пальцах, чересчур сильно сжимающих металлическую ручку, следом, под конец, — на концах твоих волос. они слегка намокли. завились. я тогда не знал, что у тебя вьются на влажном воздухе волосы. или то, что тебе это не нравится, и потому ты завязываешь потом их в неуклюжий, но милый пучок. признаться, я ни черта о тебе не знал, кроме того, пожалуй, что по утрам ты едешь пять остановок по третьей линии метро, по направлению к центру города, и что ты можешь очень тихо и больно плакать.

я просто стеснительный и тихий мальчишка. я умен. поверь. достаточно, чтобы не просто получить хороший бал, а просчитать все вопросы, что даст учитель на следующем к замене с точностью до восьмидесяти процентов. они могут звучать несколько иначе, но смысл останется. тот, кто видит суть, не пропадет. так говорят. или примерно так. но я раз за разом пропадаю. и когда надо выйти к доске, и когда надо сказать слово человеку, который не помнит тебя и не должен помнить. сложно. страшно. непривычно. шагнув. начав разговор, я вышел из зоны комфорта. конечно, много проще подкидывать анонимные записке тебе в карман. но правильнее ли? стремление к упорядочиванию, к выстраиванию алгоритма жизни, к приведению её уравнения к истине, вот что движет мной. но тут я сошел. подался порыву. иллюзорному так надо. первый шаг — пол дела. так? нет. я растерялся. и побоялся, что начну заикаться или голос стихнет, потеряется, прежде, чем я смогу все объяснить. когда я стал таким трусом? всегда им был. наверное, если бы не ребята из группы и йеин, без слез бы на тебя никто и не взглядом. творческая студия. я помню. помню, как они раскрывали меня понемногу, терпеливо, ничего не требуя взамен. помню, как записывали первый совместный кавер популярной группы. как я часто ошибался. и с каждой ошибкой зажимался сильнее, а они шутили громче и откровеннее. в конце концов, выложенное видео набрало много просмотров и вы закатили мини пирушку с пиццой и газировкой.

теплые воспоминания расслабляют. расправились плечи, взгляд медленно поднялся. я осмелился посмотреть прямо. чего ожидал? увидеть ненависть? получить очередную пощечину? хватит видеть в людях монстров, лицемер. смущенная улыбка. я не мог ступить ближе к тебе, боялся спугнуть, не до конца осознавая, кого именно — тебя или себя. потому только и додумался, что вытянуть руку, полностью закрывая тебя. капли стекали по зонты, подныривая за шиворот и стекая по пояснице. стук. мы как в немом старом кино. но только в жизни. атмосфера могла бы быть той же. если бы ты понимала, что происходят, а я бы не перебирал лихорадочно тысячу и одну фразу, нервно осознавая, что все прозвучит дико и безумно. тогда... что я теряю? когда нет лучшего вариант, просто... ляпни что-нибудь.

— эм... — я хотел, но рот не открывается. не слушается. а сердце подскочило к ключицам. я снова напрягся. и как ты не махнула на меня рукой? может, я таки показался тебе отдаленно знакомым? я выдаю желаемое за действительное? романтично? нет, шу. по крайне мере, я из тех романтиков, что живут так. невольно подстраивая под себя и свое представление жизнь. мне трудно сказать, чем отличаются дружба и любовь. все близкое — теплое. это все, что я знаю. и этого достаточно, чтобы я творил черти что, краснел, мялся, стыдился и смущался, но не убегал, хотя обычно так и делаю — сбегаю. от любых проблем.

— как посмотреть, — выдавил. удивился, что голос был пусть и дребезжащим, подрагивающим, но не хрипло-глухим шепотом, как при ангине, пустым сотрясением воздуха. зажмурился. прячусь. и прекрасно это осознаю. вздохнул. — простите. что отвлек. и что так неожиданно. — извиняться — почти мое хобби. извини, шу. ха-ха. вот опять. и.. стоп. — я... рисовал бумажки. — тот самый трус, что не смог заговорить, а потом писал записки. тот, кто мог, если взглянуть с совершенно другой стороны, и смутить, и испугать, и напрячь. это даже похоже на сталкерство... мысль царапнула. — но... я этоо... не сталкер. нет. я просто хотел... подбодрить. простите, если напугал или что-то такое.

спина безбожно намокла, отчего форменные белая рубашка и синий пиджак липли к коже. отяжелели. я должен был быть в школе, доставать книжки и тетрадки, чтобы потом уткнуться в них носом, ссутулится, самозабвенно решая задачки и упрямо не поднимая руки. все ответы — шепотом. все похвалы — соседу. привычно. избито.

— и... — слова про больницу так и не смог произнести. почему-то... просто не смог. может, посчитал их слишком сокровенными, а потому не решился открыть? потому что решил, что ты не захочешь общаться с тем, кто видел тебя слабой [но ты была сильной, а не слабой, шу]? — я могу проводить? обещаю ответить на все вопросы. и уйти сразу, как дойдем до места или кончится дождь.

улыбнулся. взволнованно и искренне.
для дружбы нужна храбрость.

второй

сжатые кулаки. дрожащий голос. так сложно остановится, когда уже начал плакать. помню, как сам пытался, сидя на кухне. тогда горло и сердце грел наваристый бульон. горело лицо. казалось, что даже ледяная вода, стекающая по носу и подбородку, не смогла бы остудить нахлынувших чувств. они просто должны выйти. сейчас. еле заметно сглотнул. на самом деле, чуть не проронил «можешь поплакать». но кто я такой, чтобы разрешать или запрещать? да и только больше спугнул бы. отвернувшись, почесал смущенно подбородок пальцем. потянулся к подвешенной миниатюрной полочке, куда складывал обрезанные пачки с чаем: так проще брать пакетики. черника и мята. от холодильника веет ласковой прохладой. щелкает на пальцах. баночка. раздутая, маленькая. крышка чпокает не с первого раза.

ты извиняешься, а я окунаю в заваренный чай ложечку с малиновым вареньем. в торговом центре, расположенном за парком, в магазинчике с эко продуктами продается. дорогое, зато очень вкусное. сладкое, но не приторное. этикетка на банке гласила, что без добавления сахара и красителей. насколько ей можно верить, я не знаю. но сам еще не отравился, значит, есть можно. размешал. подлил еще немного кипятка. обернулся. шаг. чашку поставил прямо перед тобой. теплый белесый пар заструился вверх, к потолку.

ты сморщилась, отпив. я невольно скривился, будто тоже успел обжечь язык. но так и не извинился и ничего не сказал. а потом... потом просто не смог. я никогда не был общительным. все новые знакомства даются мне с трудом. я проучился с некоторыми ребятами не один год, но когда они легко ко мне обращаются, все еще еле заметно дергаюсь и гоняю в голове тысячу и один ответ, лихорадочно выискивая правильный, прекрасно понимая, что в общении нет верных и неверных ответов. легко предположить, что перед плачущей девушкой я растерялся. перебирал пальцами. приподнимался с места, но не знал, что сказать и что сделать. а потому напоминал испуганного мима. но кое-как справился с эмоциями и заставил себя сесть на стул и просто спокойно выслушать.

тушь растеклась. темные разводы под глазами. слезы, падающие с подбородка. щемит сердце. беспомощный и бесполезный. упираюсь пятками в рейку длинного стула, локти убрал со стола, больше походящего на барную стойку. за окном стремительно темнело. свет ламп оттого казался более отчетливым и желтым.

— мы... точнее... буду говорить за себя... я просто тоже не знаю, как с тобой... эээ... общаться, — запинался на каждом слове. лохматил волосы — немного нервно. — и тут даже не в тебе дело. я не особо... мне, в общем, это трудно дается, — заводил руками, отчаянно подыскивая слова. шумно выдохнул, осел, опустившись ближе к столу. — ну и... тут привыкли... терпеть. это так называется? и что перечить нельзя, даже если человек не прав. мы привыкли, — общество сложное. отчасти мне спокойнее одному, поэтому я и сам редко иду навстречу. боюсь, что однажды снова стану изгоем. уж лучше самому отстранится, держась близко с единицами в роде йеина, с которым спокойно и просто. но иногда... очень хочется быть другим. дружелюбным, открытым. вот, например, сейчас.

держу себя, одергивая. не встревай. дослушай, потом — говори. проводишь рукавом глазам. на форменной блузке остается пятно тонального крема. отозвавшись на кличку, щенок насторожился. поднялся, сам потянулся. приподнял висячие уши. завилял хвостом, попадая мне по ногам. животные успокаивают. я понадеялся на коко. а этот прохвост уже успел пролезть меж ног наглой мордахой. сверлит умилительным взглядом, наклонил морду так, что казалось, прилет на твою ногу. симпотяга, что тут скажешь.

— а? — на такое спрашивают разрешения? дети в парке уже успели его погладить, спросив разрешение уже после того, как потянули ладошки к мягким ушам. — да, конечно. он только рад будет. — наклонился вперед, напирая на край стола, чтобы было лучше видно. мило. то как не смело ты тянешь ладонь, проходишься ласково по мягкой шерсти. подшёрсток к него только начал появляться, так что кое-где еще она наощупь больше походила на пух, например на груди и под ушами, а вот спина уже начала грубеть. невольно улыбаюсь. вернулся на место. кожаная сиделка с шумом промялась.

— но, знаешь, очень круто, что у тебя есть права! таким редко кто может похвастать. а в дорамах, — смешок, — действительно многое брехня. эм, — сползаю со стула, переводя взгляд на настенные часы, которые вот-вот показали девять. поздно уже. вот дурак... — у тебя никого дома не оказалось? когда кто-нибудь вернется знаешь? — и тут же остыл, замялся. — ну... я видел, что ты оставила вещи. хотел взять, но не был уверен, что найду тебя. и учитель не разрешил. ты, наверное, голодная, — пробурчал, открывая холодильник и пробегая глазами по полочкам. когда он с характерным звуком закрылся, подошел к плите. открыл крышку, вспоминая, что сам ел и проверяя, что осталось. но вот только... — знаешь... магазинный рамен тоже бывает вкусным, — кривлюсь, потому что... вкус вкусом, а не принято гостей полуфабрикатами кормить. но на готовку нужны время и продукты. — не против попробовать? и... ванна там, — показал рукой. — можешь умыться. ты... эм... даже с потекшей тушью милая, но тебе самой легче станет, — стыдно признаваться, но в косметике я тоже кое-что понимаю и пользуюсь периодически. меньше, конечно, но таки... кожа от неё ощутимо устает. смущенно и неловко. комплимент звучит крайне криво, но я не врал. странно. но черные разводы на лице не отпугивали, скорее подогревали желание накормить, напоить, укрыть. йеин как-то говорил, что у меня комплекс мамочки. может, то было не совсем шутка?

скрипнула дверца. а коко, предатель, увился за тобой, путаясь под ногами и следуя хвостиком. порой мне кажется, что он гостей любит больше меня, хозяина. вздохнул, вернулся к кухонным шкафчикам. приоткрыл дверцу и присел на корточки. чуть расставив пакеты молока и упаковки с крупами и макаронами, пробрался к пачкам рамена быстрого приготовления. достал, закрыл дверь ногой, пошатнувшись и чудом устояв. облегченно выдохнув на этот раз, поставил на стол, со своей и твоей стороны. в чайник налил воды из фильтра и поставил снова греться. уютное бурление растеклось по квартире-студии.

проводишь рукавом по подбородку, стирая последние капли холодной воды. улыбаюсь.

мне почему-то вспоминается отец. он катал на плечах, носился в разные стороны, шутливо пытаясь скинуть, когда я обижался или злился. когда мне было страшно, одиноко и больно, отчим обнимал и... протягиваю руку, касаюсь кончиками пальцев редкой челки. чуть смелее, пропускаю волосы сквозь пальцы. некоторые прядки чуть влажные, челка мокрая. холодит ладонь. ерошу. и зажато улыбаюсь, возвращаясь на место и отнимая ладонь. ты спросила у меня, можно ли погладить коко, а я не спросил. прости. хотел бы я извиниться...

щелкает чайник.

— теперь можно и покушать, — спешно спрыгиваю. резкие и дерганные движение сдают со всеми потрахами. — открывай пачку, — они в форме тарелки, надо лишь снять пленку из фальги. — мемы можешь мне показывать или присылать, правда, и с юмором у меня тоже туговато, так что не обижайся, если буду не слишком лучше тех идиотов, — подхватываю чайник за ручку, подношу аккуратно к столу. — руки убери, пожалуйста, а то мало ли... — осторожно заливаю две пластиковые миски и возвращаю. у чайника вновь загорается синяя подсветка. присоединяюсь, забравшись на стул. — вилку или палочки? ну-ка ну-ка, ваш выбор, леди? — разрываю маленький пакетик. потряхиваю его над миской, но недолго и несильно. запах специй защекотал нос. — со специями осторожно, они реаааально острые. правда. я в первый раз чуть не расплакался, когда все высыпал, — разломал палочки, что привычно легли на ладони. — теперь помешаем. не сильно отличается от обычной лапши быстрого приготовления, да? — смешок. — я провожу тебя до дома. ты... не против? а то поздно уже...

По правилам сначала необходимо техническое заключение, что машинка в порядке. А затем только можно сесть за руль и провести тест-драйв. Но ради этого новейшего чуда, можно было на все закрыть глаза. Тем более Суне могла определить проблемы машины и по ходу езды, а затем их исправить. Механик же. 
- Это машина самого нашего богатого клиента, так что сильно не шали. Директор как всегда был на стороже, и уже в десятый раз наяривал круги. Суне будучи уже в салоне, нажала несколько кнопок на дисплее. Все таки владелец разбирался не только в дорогих авто. В салоне заиграла «Зима», ее любимого Вивальди.Неплохо. Легкая улыбка мелькнула на лице, и в тон музыке машина не спеша двинулась вперед. Управлять им было просто одно сплошное удовольствие. Но о работе не стоит забывать. Кип акцентировала внимание на двигателе, правильно ли он звучит при газе, тормозе и небольших виражах. Пока все шло идеально, никаких посторонних шумов. Все ровно, так как должно быть.
- Ну мы же обе этого хотим. Давай детка, немного развлечемся. Немного усилий, и отметка 80км в час пройдена.
Кюхи, совсем еще молодой трейсер, напомнила о своем существовании. Она нервно зажала свой ремень безопасности и громко сглотнула.
Обычно Кип не церемонилась в таких ситуациях: не нравится, можешь смело выходить прямо на ходу. Но поведение Кю совсем не раздражало. Она умела быть ненавязчивой, с толикой нетерпеливости и ожидания искреннего чуда.
- Ты здесь не для развлечений, смотри и запоминай. Рейсеры редко рассказывают свои секреты, и тем более не показывают на практике. На заездах как на войне, каждый сам за себя.
Доли секунды, и стрелка спидометра мгновенно взлетела вверх. Этот малыш действительно может развить скорость до 200 км меньше чем за 10 секунд и это был не пределом. Гению создавшему это чудо, явно не зря платили.
Казалось, что машина весьма легка в управлении. На самом деле Суне пришлось приложить некоторые усилия на поворотах. На такой скорости двигать такую тачку в нужном направлении не всегда так просто.
- Смотри внимательно. Это называется «Power over drift». Как и всегда Суне было проще называть вещи в оригинале. Но если честно, она была без понятия как это переводится на другие языки. Увидев поворот, Кип начала въезжать в него на огромной скорости. Затем повернула колеса в сторону поворота и нажала на педаль газа до предела, потеряв сцепление колес с дорогой. Как только задняя часть машины ушла в сторону, повернула руль в другую, удерживая педаль газа.  Ни в коем случае не отпускай газ и не нажимай на тормоз, тут же слетишь. Суне плавно снизила скорость и выровняла колеса. Этот трюк будет весьма эффектным для финиша. Кажется Кюхи забыла, как нужно дышать.
- Это «Feint Drift», в основном пригодится, если будешь участвовать в ралли. В принципе по ночным трассам тоже может помочь. Через несколько минут замаячил удачный поворот налево. Приближаясь к нему, Су вывернула руль в правую сторону. Когда вес машины был перенесен в правую сторону, руль вывернула в левую, чтобы машину выбросило в ту же сторону. Авто изменил направление и Суне прибавила оборотов. Если заднюю часть занесет больше, чем твоя траектория, выверни руль в направлении движения. При этом держи обороты двигателя. Суне правда пыталась объяснить все человеческим языком. Хотя ей не всегда это удавалось. Нажмешь на тормоз или сбросишь газ, опять же потеряешь контроль и вылетишь.
На этом уроки были закончены. Машинка быстро набрала скорость, бешено въезжая в повороты на грани «сейчас врежусь в столб» и резко останавливаясь ровно там, где они час назад начали езду.
Суне отстегнула ремень и вылезла из машины. За какие 60 минут, девушка просто и безответно влюбилась в это чудо. Прекрасно понимая, что буквально завтра придется с ним распрощаться.
Через несколько минут зазвонил телефон. Видимо кое-кто явно за ней наблюдал. Иначе как можно объяснить то, что ей так быстро позвонили.
- Тест-драйв прошел успешно. Думаю, технически собрана весьма эффектно. Су пробурчала еще что-то и закончила тем, что завтра с утра проведет окончательный осмотр.
;

Дженни всегда была такой: слишком увлеченной, слишком эмоциональной, слишком живой для размеренной жизни ученого, где все должно быть выверено, высчитано и проверено на несколько десятков раз. Иногда ей казалось, что она в лаборатории будто деталь паззла, которую немного кривовато отрезали, и поэтому она в некоторой степени выделяется на фоне общей картины. Но только когда Нэша не было рядом. А вот вместе с ним она была идеальной для всего этого научно-исследовательского мира, потому что он ее уравновешивал, дополнял. И часто многие воспринимали их как близнецов, а ей хотелось думать, что они - половинки одного целого. Поэтому очнувшись в одиночестве в палате Evolve Corp, она бы чувствовала себя брошенной и не смогла бы быстро совладать с эмоциями. Страх наполнял ее будто сосуд, смешиваясь со стыдом за допущенную ошибку и чувством вины за случившееся, нарушившее размеренный ход рабочего дня всех сотрудников лаборатории. В эти минуты Айзек буквально стал спасательным кругом в этом бездонном океане различных чувств, не позволяя ей захлебнуться.

Верить Нэшу было некой функцией по умолчанию, которая включилась с первых минут их общения. Его интуиция и блестящий ум никогда их не подводили, поэтому, если он говорил, что все хорошо, значит так оно и было. Поэтому она шумно выдохнула в его плечо, медленно и неохотно выпуталась из его объятий и улыбнулась, утирая со своих щек слезы тыльной стороной ладони. Всхлипы не давали возможности ей нормально ответить, поэтому она лишь кивнула и постаралась как можно скорее взять себя в руки. В глаза бросились небольшие следы ее слез на белоснежном халате друга, и на долю секунды она даже порадовалась, что редко использует косметику, иначе бы эта стерильная чистота была испорчена, а Джей-Мэй так этого не любила.

Страх быстро сменился облегчением и интересом, потому что она сильно переживала за то, что данные могли пострадать в пожаре или вовсе исчезнуть, но ее друг знал лучше других, что это могло бы стать настоящим ударом для нее, ведь ситуация вышла нестандартная и, наверняка, приведет к дальнейшему продвижению по пути изучения природы способностей девиантов. Особенно, если удастся установить характер случившегося, причину и последствия. Мозг уже лихорадочно заработал, складывая в голове брошенные Нэшем слова о перегрузке и упорядочившиеся в голове воспоминания о ходе эксперимента. «Появилась новая неизвестная,» - не без восторга и предвкушения подумала Джен.
- Полагаю, для начала нужно обзавестись огнеупорным костюмом, - рассмеялась она, окончательно сбрасывая с себя оковы беспокойства. Ведь второе, за что в этой жизни Джей-Мэй крепко держалась, была ее работа, которая помогала справляться со многими жизненными ситуациями, а так же с американскими горками, которые ей периодически устраивала ее собственная эмоциональность. И в том числе толкала ее снова в короткие объятия друга, но теперь уже с благодарностью и разливающейся теплотой в грудной клетке. - Ты лучший! Жаль, конечно, что десять процентов остались утерянными, но я уверена, что ты сделал все возможное. Поэтому...

Вдруг знакомый звук прервал Дженни на полуслове, заставляя ее замереть. Это очередной видео-отчет ее «умного дома», но с ним в голове будто что-то щелкнуло!

- Концентрация! - как будто «Эврика!» сорвалась с ее губ. Она начала поспешно снимать с себя датчики, вытащила капельницу из вены и спустила ноги на пол с больничной койки. Взгляд лихорадочно искал личные вещи, чтобы как можно скорее собраться и покинуть ослепляющие своей белизной стены. И все это сопровождалось какими-то поспешными комментариями на подобии: «Ну, конечно! Как я раньше не обратила на это внимание!» В какой-то момент она остановилась, обращая внимание на ожидающего дальнейших пояснений коллегу. Безусловно, он уже знал, что мысленный процесс запущен, и совсем скоро Джен выдаст новую теорию своему другу. - Все время, когда мы с Малеком работали, ему необходимо было держать под контролем то, что он делает. Если он не сосредотачивался на процессе, то все его попытки были крайне слабыми и неуверенными. И визуальный контакт с огнем, так скажем, поддерживался им непрерывно. Сначала я думала, что это потому что он просто еще не до конца овладел способностями, но он ведь так легко со всем справлялся! Как я сразу не поняла, что это просто характер его способности! - Она практически всплеснула от досады. А потом показала Нэшу свой наручный портативный компьютер, как будто не он его лично собирал. - Это! - Она легкими касаниями подушечкой указательного пальца била по корпусу компьютера. - Он отвлек его перед тем, как пламя вышло из под контроля. Прошло всего несколько секунд, между этими мгновениями, но я изначально увидела, к чему все идет и поэтому испугалась. Точно! Концентр...

Ее взгляд падает на загоревшийся экран гаджета, но уведомление не привлекает ее внимания, а вот восклицательный красный знак в углу экрана - очень даже. Она знала, что это значит, но не хотела верить. Пару кликов по маленькой иконке, и перед глазами предстает окошко с медицинскими показателями, которые регулярно отлеживались благодаря медицинскому чипу. И впервые в своей жизни она тогда увидела повышенное содержание «зэты» в крови, которое могло обуславливаться лишь одной причиной, и это не употребленная ею сегодня пища, ведь та проходила тщательную проверку перед готовкой, чтобы ненароком не съесть что-нибудь «не то».
- Нэш... - голос прозвучал слишком резко, слишком сухо, в долю секунды поднимая уровень напряжения в воздухе до «можно ножом резать». - Пожалуйста, скажи, что мне это кажется, и я просто еще не в себе. - Медленно она поворачивает руку таким образом, чтобы экран портативного компьютера был отчетливо виден Айзеку. И в особенности, красная строчка с уровнем содержания «зэты» - они оба неоднократно видели столь высокие показатели у своих подопечных, но увидеть подобные цифры Дженни никак не ожидала в своих личных данных. - Я что...?
Но закончить предложение она не смогла.